- Ну, не ходи, Саня! Не ходи! Я тебя очень прошу! – казалось, ещё мгновение, и у Ирки начнётся самая настоящая истерика.

- Да чего ты! – Сашка, с весёлым упрямством, развёл Иркины руки в стороны и, ловко извернувшись, выскользнул прочь из её объятий. – Я мигом!

- Саня! Ну, не надо! – вскричала, в отчаянии, Ирка и, уже не в силах больше сдерживаться, упала на колени и горько зарыдала. Однако Саня уже вовсю карабкался вверх, к тому самому, странно раздвоенному дереву.

Ирка и сама не могла объяснить, что её вдруг так напугало в идее Сани, сделать селфи на фоне этого покорёженного временем красавца, откуда открывался совершенно потрясающий вид на противоположный берег. Она лишь внезапно почувствовала, как сердце её сковал леденящий страх, а всё ещё существо заполнили первобытный ужас и беспомощное отчаяние.

- Эге-ге-й! Смотри! – радостно закричал, уже стоя между стволами дерева, Саня.

- Саня! Нет!.. Нет!!! – захлёбываясь слезами, закричала Ирина.

Где-то далеко раздался заунывный гудок теплохода. Солнце обмакнуло свой пылающий край в самый изгиб реки. Позади громко плеснула волна, и Ирка непроизвольно, а когда вновь посмотрела туда, где стоял Саня, то там уже никого не было.

- А-а-а!!! – Ирка издала душераздирающий вопль и без чувств рухнула на холодный песок.

- Я сейчас! Сгоняю за пивом, – улыбнулся Витя и, крепко поцеловав Лизу в губы, направился обратно в зал. Спустившись по лестнице на один пролёт, он на мгновение оглянулся и, ещё раз улыбнувшись, помахал ей рукой. Лиза слегка склонила голову набок и тоже улыбнулась в ответ. Несколько секунд она так и сидела, а затем, развернулась на подоконнике в сторону города. Сияющая в ночи реклама, тысячеглазые гусеницы автомобильных потоков и едва различимые точки звёзд над резкими контурами домов и крыш. Немного отстранённая красота ночного города внезапно захватила её, и, поддавшись внезапному порыву, Лизе захотелось сделать селфи на его фоне. Вытащив из сумочки телефон, она вытянула его перед собой и, сказав про себя "чиз", нажала на кнопку…

Через несколько минут из грохочущего музыкой зала вернулся Витя, неся две кружки тёмного пива.

- Лиза! – позвал он и немного растеряно оглянулся. – Лиза!

Но вокруг никого не было. Лишь в углу, на подоконнике, стояла Лизина сумка, а прямо под ним, на полу, лежал её сотовый. Витя поспешно поставил на подоконник пиво и протянул к телефону руку.

- А! – тут же вскрикнул он от боли, вновь роняя смартфон на пол: телефон оказался таким горячим, словно его только что вытащили из раскалённой печи.

Очнулся Саня от холода и странного чувства чуждости собственного тела. Он хотел открыть глаза, но у него это почему-то не получилось. Он хотел застонать… и не смог… Он лишь слышал, как чей-то мужской голос беспрерывно бормотал какую-то бессмыслицу:

- Глазки… Мои милые глазки!.. Идите ко мне… Горячо любящее сердце давно уже ждёт вас!.. Вот так… Вот так… Ещё одни милые глазки вернулись к своему любящему сердцу! – и таинственный голос удовлетворённо замурлыкал какую-то легкомысленную песенку.

А затем снова началось непонятое бормотание, которое, время от времени, сменялось то каким-то металлическим позвякиванием, то сухим, неприятным треском, словно бы разрывали кусок плотной материи. Да ещё, откуда-то издалека раздавался монотонный, механический стрекот, то и дело срывавшийся в неприятное, назойливое жужжание.

- Алёнка! – Саню будто обожгло изнутри.

- Алёнка! – казалось, что на мгновение, он увидел перед собой полное отчаяния и боли лицо любимой. И тут же его вновь пронзила чудовищная судорога. Обжигающий воздух, словно острый клинок кинжала, с шумом вонзился в его лёгкие, и Саня, сам того не ожидая, широко распахнул глаза, а затем резко поднялся.

Как оказалось, он сидел на длинном узком столе. Рядом, буквально в метре от него, на другом таком же столе лежала обнажённая девушка. Пустые глазницы. Развороченная грудная клетка. И здесь же, подле неё, металлическая миска, в которой и лежали её зелёные глаза и маленькое сердце. Над девушкой стоял, держа в окровавленных руках какой-то хирургический инструмент, ещё сравнительно молодой мужчина и с каким-то брезгливым неодобрением смотрел на него.

За столом с девушкой, стоял ещё один, такой же, но теперь уже с растерзанным, парнем. За ним – ещё один, и ещё, и ещё… И так, пока взгляд Сани не уперся в странный прибор в конце комнаты. Именно он и издавал тот странный механический стрёкот. Из загадочного прибора торчала половина женского тела – от пояса до головы. А там, где оно обрывалось, деловито сновали туда-сюда, множество каких-то, то ли трубочек, то ли сопел…

"3D-принтер!" – догадался вдруг Саня.

- Чего вскочил? – недовольно осведомился незнакомец и, ловко взмахнув рукой, полосонул Саню чем-то острым по горлу.

Во рту Сани вдруг что-то забулькало, комната поплыла перед его глазами, и он, беззвучно прошептав "Алена!", вновь распластался на узком и холодном столе. Теперь уже навсегда.

Со дня бесследного исчезновения Лизы, прошёл почти год. Полиция оказалась бессильна. Зато кое-что Витя выяснил сам. Например, что это было не единственное загадочное исчезновение в тот проклятый день. И что все, кто тогда так таинственно исчез, за мгновение до этого делали селфи. И что все они воспользовались программой Selfiemortale, что появилась на файлообменниках всего за неделю до этого, и которая буквально на следующий день, столь же загадочно, отовсюду была удалённа. Витя завёл сообщества в соцсетях, связался со всеми близкими пропавших, но, увы, кроме этих скудных сведений, так ничего больше и не узнал. Зато два дня назад в сети вновь появилась очень похожая программа. На этот раз она называлась Selfiedeath. Витя ничего не мог доказать, даже самому себе, но он был уверен, он готов был поклясться, что все эти исчезновения как-то связаны с ней! И он вычислит того, кто её разместил!

Витя не знал, почему вдруг он зашёл на эту выставку. Может быть, в память о Лизе? Она всегда любила таскать его по подобным мероприятиям, искореняя, как она говорила, его культурную дремучесть упёртого хакера. Однако на подобную выставку она его, пожалуй, вряд ли бы повела: бессмысленное нагромождение мусора, почему-то причисляемого к искусству. Витя хотел было уже развернуться и уйти, но тут его внимание привлёкла странная композиция. Это был большой стеклянный прямоугольник, в котором застыли ряды удивительно живых зелёных и карих глаз, сменявшихся рядами, тоже, словно настоящих, сердец: те, что поменьше, располагались под зелёными глазами, а те, что побольше – под карими. И зелёные были точно такими же, как у его Лизы! Чем дольше он смотрел на эту композицию, тем больше ему казалось, что одна пара глаз буквально не отрывалась от него! В какой-то момент ему даже померещилось, что из них вдруг скатилась и побежала по едва видимому стеклу настоящая слеза!

- Молодой человек! Выставка закрывается! – окликнула его смотрительница.

Витя вздрогнул, словно бы очнувшись, и, то и дело оглядываясь на зелёные глаза, медленно побрёл к выходу. Он почему-то был уверен, что завтра непременно вернётся сюда.